Наточен мой клинок, струна моя на стон
Настроена… Вот тут забыть бы колебанья…
Ведь Быть или Не-быть – увы, таков закон!-
Решать дано лишь тем, кто нем на поле брани.
Но я, Гораций, я сказал так много слов,
Не нужных ни чертям, ни ангелам небесным…
Как мог я знать, спеша с чужбины в край отцов,
Что пролагаю путь от бездны к большим безднам?
Как мог я знать, что зим, дарованных судьбой,
Так велика цена, когда их только двадцать?
Я нынче грустный мим, что в гриме принял бой,
Чтоб только, став Собой, собой не оставаться.
Но мир – не балаган. Он даже не вертеп…
Он чище наших снов и больше наших воин.
Я с лютней и мечом, сдается мне, нелеп,
Но я приму их вес, поскольку их достоин.
Гораций! Я один! И эта мука – все,
Что бедный мой отец оставил мне в наследство…
И прах его седин меня уж не спасет
Из ласковых сетей растоптанного детства.
Мне только двадцать зим! И мне Не-Быть, не петь,
Не говорить вовек нелепостей чудесных,
Поскольку я один — один! — не мог терпеть,
Того, что Эльсинор покоится на безднах…
Я замолчу на век, а сталь и серебро
Доскажут за меня историю чудную…
…Та девочка в венке – заветное ребро –
Уж заждалась меня… Наверное, ревнует…