С кошачьей грацией по розовым шипам...
Я была здесь, была когда-то…
Тот же тонкий и нервный лед,
Та же снега сырая вата,
Так же смотрит степенный кот
Из окна посеревшего дома
На взъерошенных воробьев…
До мурашек здесь все знакомо,
Но скажу ли когда – «свое»?
Эту ветреную остуду
Изживу ли когда теперь?
Здесь все то же… А я не буду
Больше Той-Что-Открыла-Дверь.
Странный зверь утолил устало
Давний голод и вот — издох…
Здесь все то же… Во мне не стало
Ничего, чем доволен Бог.
…Вот крошу воробьям мой серый,
Мой холодный и черствый день…
Чувства сиры, но чувство меры
Мне не даст закричать… И – лень...
Тот же тонкий и нервный лед,
Та же снега сырая вата,
Так же смотрит степенный кот
Из окна посеревшего дома
На взъерошенных воробьев…
До мурашек здесь все знакомо,
Но скажу ли когда – «свое»?
Эту ветреную остуду
Изживу ли когда теперь?
Здесь все то же… А я не буду
Больше Той-Что-Открыла-Дверь.
Странный зверь утолил устало
Давний голод и вот — издох…
Здесь все то же… Во мне не стало
Ничего, чем доволен Бог.
…Вот крошу воробьям мой серый,
Мой холодный и черствый день…
Чувства сиры, но чувство меры
Мне не даст закричать… И – лень...